Воды спят - Страница 53

Гокхейл узнал и его тоже, хотя предполагалось, что Гоблин мертв. А вспомнив, где видел прежде Сари, он затрепетал.

– Помнишь, как ты несколько раз обругал Минх Сабредил? – спросила Сари. – Сабредил-то уж точно помнит. Думаю, нам ввек с тобой не расплатиться за все мучения. Будешь сидеть в клетке для тигров. Вот и все наказание. Ничего страшного, не правда ли? И, возможно, уже через несколько дней Пурохита составит тебе компанию. – Она рассмеялась таким злым смехом, что меня пробрала дрожь. – Ваши дни сочтены, но сколько бы их не осталось, ты, Чандра Кокхейл, и Арджуна Друпада все время будете взывать к Земле и Небу, Ночи и Дню, как наши братья в ледяной могиле.

Часть сказанного, которая имела особый смысл исключительно для нюень бао, я не поняла. Но суть уловила. Так же, как и Гокхейл. Он проведет остаток своей жизни в одной клетке с человеком, которого ненавидел больше всех на свете.

Сари снова засмеялась.

Когда она так смеется, это означает, что нервы у нее натянуты, как струна.

32

Я не спускала глаз со старого жреца, когда мы пробирались сквозь паутину заклинаний, которой был опутан склад. У него не было защитного амулета. Его голова судорожно подергивалась, ноги то и дело норовили изменить направление движения, но усилием воли он прокладывал свой путь сквозь наведенные иллюзии. Возможно, это было результатом обучения на Пути Меча. Хотя мне припомнилось, как Госпожа не раз настойчиво повторяла, что он тоже колдун, хотя и не слишком сильный.

– Куда мы идем, дядюшка? И зачем мы идем туда?

– Мы идем туда, где нет ушей нюень бао, которые могли бы услышать то, о чем я расскажу тебе. Старые нюень бао заклеймили бы меня как предателя. Молодые нюень бао назвали бы меня лжецом и старым дурнем. Или еще как-нибудь похуже.

А я? Как правило, я разделяла последнее мнение, в особенности, когда слышала его проповеди о необходимости внутреннего мира, которого можно достичь, с яростной одержимостью готовясь к сражению. Его философия привлекала очень немногих из тех, кто работал у Бонх До Трана, и все они были нюень бао, слишком молодые для того, чтобы на своей шкуре испытать, что такое на самом деле война. Я понимала, что словосочетание «Путь Меча» не носит милитаристского характера, но многим не нравилось именно, как оно звучало.

– Хочешь сохранить в глазах нюень бао свой образ несгибаемого старика, готового скорее умереть, чем помочь дженгали, людям второго сорта, как известно.

Было слишком темно, но мне показалось, что он улыбнулся.

– Да, примерно так, хотя и несколько упрощенно. – Его таглиосский, который никогда не был плохим, сейчас стал еще лучше, поскольку мы были одни.

– Ты учитываешь тот факт, что в каждом темном уголке может прятаться летучая мышь, или ворона, или крыса, или даже одна из Теней Протектора?

– Мне нечего их бояться. Тысячегласая уже знает все, что я собираюсь рассказать тебе.

Но она могла не хотеть, чтобы я тоже узнала это.

Мы довольно долго шли в молчании.

Таглиос не перестает изумлять меня. Дой уверенно шел через район состоятельных людей, где люди обитали в поместьях, окруженных высокими и к тому же охраняемыми стенами. Их молодежь развлекается на улице Салара, которая возникла много лет назад специально для этой цели. Разум подсказывал, что там, где сконцентрировано богатство, нищих должно быть в избытке, но дело обстояло как раз наоборот. Бедным не позволялось оскорблять своим присутствием взгляд богачей.

Здесь, как нигде, запахи щекотали ноздри, но то была не вонь, а аромат сандалового дерева, гвоздики и духов.

Потом Дой повел меня по темным улочкам района храмов. Мы отошли в сторону, пропуская банду приверженцев гунни. Молодые парни, задиры, живущие на улицах. Вздумай они прицепиться к нам, им здорово досталось бы, хотя нам это было вовсе ни к чему. Однако все обошлось. Им помешали безобразничать трое Серых.

Нельзя сказать, что шадар в полной мере презирают кастовую систему. Просто они придерживаются мнения, что к высшей касте должны принадлежать не только жрецы и те, кому по рождению предназначено стать жрецами, но и, конечно же, любой, исповедующий веру шадар. А эта вера, в высшей степени еретическая и представляющая собой боковую ветвь моей собственной Единой Истинной Веры, содержит в себе нечто очень привлекательное для слабых и обездоленных.

Серые обрушили на юнцов удары своих бамбуковых палок, а с жалобами посоветовали обращаться к Протектору. Парни оказались сообразительнее, чем можно было подумать на первый взгляд. Не успели Серые ухватиться за свистки, вызывая подмогу, как забияк и след простыл.

В городе наступило царство ночи. Дой и я все шли и шли.

В конце концов он привел меня в так называемый Парк Оленей – участок дикой природы, расположенный неподалеку от центра города. Он был создан несколько столетий назад кем-то из тогдашних правителей.

– Не понимаю, зачем нужно было тащиться сюда, – сказала я.

Может, в его голове созрел дурацкий план убить меня и бросить тело под деревьями? Глупость, конечно. И, главное, какой в этом смысл?

Дой есть Дой, однако. Никогда не знаешь, чего можно от него ожидать.

– Здесь я чувствую себя спокойнее, – заявил он. – Но надолго никогда не задерживаюсь. Здешние лесничие постоянно гоняют отсюда чужаков. А для них чужак – любой нетаглиосец или таглиосец, но не из высшей касты… Вот это бревно имеет форму точно по моим ягодицам.

Я упала, споткнувшись о бревно, о котором шла речь. Поднялась на ноги и сказала:

– Слушаю тебя.

– Сядь. Нам потребуется время.

– Опусти все бегаты.