Воды спят - Страница 158

158

– Шевитья хочет умереть, Дрема, – выпалил он. – Но не может. До тех пор, пока жива Кина, а она бессмертна.

– Да, нелегко ему, в таком случае.

Лебедя осенило:

– Пусть поделится с нами. Я, к примеру, не откажусь. Еще пара тысяч лет мне не помешают. Конечно, после того, как подойдет к концу мое теперешнее существование.

Пока мы разговаривали, я медленно подходила все ближе и ближе к демону. Мой естественный пессимизм снова ожил, хотя я по-прежнему чувствовала себя моложе, счастливее и энергичнее, чем когда-либо на протяжении многих последних лет. Другое дело, что я не хихикала, как остальные.

– Где твоя мать, Тобо? – спросила я.

Его хорошее настроение тут же пошло на убыль.

– Она ушла с бабушкой Готой.

Быстрый взгляд на лицо Доя пробудил во мне подозрение, что произошло резкое столкновение между Сари как матерью и людьми, рассматривающими ее сына просто как одного из них. Тут, несомненно, проявило себя знаменитое упрямство нюень бао, причем обоюдное. И бабушка Тролль, тоже совершенно очевидно, была на стороне внука и Доя.

Я сменила тему.

– Ладно. Вот вы двое заявляете, что проникли в сознание Шевитьи. Или он в ваше. Как бы то ни было, объясните мне, чего он хочет. Ни за что не поверю, что демон помогает нам просто по доброте сердечной. Это невозможно в принципе. Он – демон и, как таковой, проклят Богом, независимо от того, чье он создание, света или тьмы. И для демона мы, искатели приключений, так же недолговечны, как пчелы для нас – хотя, подобно пчелам, можем быть и надоедливы, и несносны. Очень короткое время, правда.

– Он хочет того, чего хотел бы любой в его положении, – сказал Дой. – Это же очевидно.

Тобо опять встрял:

– Еще он хочет освободиться, Дрема. Он уже так давно распят. Равнина изменяется, потому что он не в состоянии помешать этому.

– Как он себя поведет, если мы выдернем эти кинжалы? По-прежнему останется нашим добрым приятелем? Или начнет рубить головы?

Дой и Тобо обменялись неуверенными взглядами. Так. До сих пор этот вопрос, видимо, не слишком занимал их.

– Понятно, – сказала я. – Он, возможно, милейшей парень на всей чудесной Божьей земле и все же останется там, где сейчас. Несколько недель или месяцев для него ничего не значат. Какого черта он допустил, чтобы его пригвоздили?

– Кто-то обманул его, – сказал Тобо.

Интересно, интересно.

– Думаешь?

Казалось, сейчас тут было гораздо светлее, чем совсем недавно, когда я вместе с Лебедем направлялась в другую сторону. Или, может быть, глаза у меня адаптировались к освещению внутри крепости. Я отчетливо различала рисунки на полу, все детали Равнины, кроме каменных столпов с их светящимися золотыми буквами. Но и они наверняка тут были, только обозначенные не слишком ярко; уверена, что мне удалось бы разглядеть их, имей я возможность изучить каменную поверхность с более близкого расстояния. Там были даже крошечные движущиеся точки, которые, несомненно, обозначали что-то вполне конкретное. Жаль, что среди нас не было никого, кто бы знал, что именно.

Трон Шевитьи покоился посреди круглого возвышения, находящегося в центре большой круглой площадки и имеющего примерно двадцать ярдов в поперечнике. По словам Доя, диаметр этого меньшего круга составлял одну восемнадцатую большого, а диаметр того – одну восемнадцатую всей Равнины. Я обратила внимание, что на самом маленьком круге тоже было изображение Равнины, но с гораздо меньшими подробностями. Предположительно, Шевитья мог, сидя на троне и поворачиваясь, обозревать все свое царство, а в случае необходимости – когда ему требовалась более детальная информация – опуститься на следующий уровень, где все изображалось в восемнадцать раз подробнее.

Это сооружение просто источало магическую силу, столько ее было потрачено для его создания. Я была сражена наповал. Те, кто создал все это, по могуществу наверняка были подобны богам. Самым сильным известным мне колдунам до них было так же далеко, как нам, бесталанным, до них самих. По-моему, даже Госпожа и Длиннотень, Душелов и Ревун не намного лучше представляли себе вовлеченные в создание этого грандиозного сооружения принципы и силы, чем я, простая смертная.

Я остановилась перед Шевитьей. Глаза демона были открыты. Я почувствовала его легкое прикосновение – изнутри. Не знаю почему, но вид Шевитьи заставил меня вспомнить горный ландшафт, места, где никогда не тает снег. Древние горы, которым некуда спешить. Молчание и камень. Наверно, мое сознание не нашло лучшей интерпретации того, что представлял собой Шевитья.

Я напомнила себе, что этот демон был древнее моего мира. И ощутила то, о чем говорил Тобо, – спокойное, твердое желание Шевитьи закончить свой жизненный путь, найти дорогу в нирвану. Это неугасимое – в духе гунни – желание было для него своего рода противоядием, которое он противопоставлял скуке и боли бытия.

Я попыталась заговорить с Шевитьей. Попыталась обменяться с ним мыслями. Пугающий опыт, несмотря на прекрасное самочувствие и уверенность, переполнявшую меня благодаря дару того же Шевитьи. Не хотела бы я допустить в свое сознание даже бессмертного демона, который, скорее всего, не в состоянии по-настоящему понять, что и почему волновало меня.

– Дрема?

– А?

Я подскочила. Самочувствие – прекрасное. Такое, как в подростковом возрасте, когда у меня не было никакой нужды жалеть себя. Дар демона продолжал свою магическую работу, проявляя исцеляющее действие.

– Нас всех сморил сон, – сказал Лебедь. – Не знаю, как долго это продолжалось. И даже не знаю, как вообще это произошло.

158